Нефёдкин А.К. (Санкт-Петербург) Набор и организация конницы Этолийского союза

А.К. Нефёдкин ^*

НАБОР И ОРГАНИЗАЦИЯ КОННИЦЫ ЭТОЛИЙСКОГО СОЮЗА

^SUMMARY

В период эллинизма Этолия стала одним из основных игроков в политической игре юга Балкан, по существу – региональной державой. Могущество Этолии базировалось на ее армии. Этот сюжет, между тем, является недостаточно изученным, в первую очередь, это касается конницы, которую сам Полибий считал наилучшей легкой конницей греков (Polyb. IV. 8. 10; XVIII. 22. 5). Стоит рассмотреть сохранившиеся свидетельства древности и попытаться реконструировать методы набора и систему организации этого действенного рода войск Этолийского союза, что позволит нам лучше понять причины побед этолийского оружия.

Набор и организация армии базируется, в первую очередь, на организации самого союза. Географически Этолия делится на две части – приморскую равнинную (Эолида) и горную северную. Горную часть страны заселяли племена аподотов, офионов и эвританов, которых греки даже рассматривали как неэллинов (Thuc. III. 94. 5; Polyb. XVIII. 5. 8; Liv. XXXII. 34. 4; ср., однако: Liv. XXXIV. 24. 4). В течение IV в. до н.э. этолийцы образовали федерацию, построенную по полисному принципу¹. В III в. до н.э. лига вела интенсивную экспансию, во время которой были присоединены области Центральной Греции, а в середине столетия – часть Аркадии и даже Беотия. Высшим органом государственной власти союза было народное собрание мужчин, способных носить оружие, созываемое весной для празднования Панэтолия (Panaetolium) и для возможной мобилизации, а второй раз – осенью в культовой столице союза Ферме – для выборов и решения текущих вопросов. Вопросы войны и мира также были частью полномочий народных собраний². Граждане общин пропорционально своей величине посылали представителей в законодательный орган – совет, состоявший из сотен членов, оперативным органом управления которого был малый совет аполектов. Высшей исполнительной властью совета являлся ежегодно избираемый народным собранием стратег, должность которого была эпонимной. Он был верховным главнокомандующим и мог позднее (но, очевидно, не ежегодно) переизбираться на свою должность. Заместителем стратега был, как и в других союзах, гиппарх – начальник конницы. Функции семи эпилектархов, упоминаемой в надписи (IG IX 1. 1². 3a. ll. 18-20; 180. l. 2), неизвестны по другим источникам, однако, видимо, они руководили эпилектами – воинами отборных отрядов³.

В целом, союз имел достаточно сильную центральную власть, позволявшую федерации быстро реагировать на запросы момента и не тратить время на утверждения постановлений на местах. Полисы и общины обладали внутренним самоуправлением, и гражданин полиса был автоматически гражданином и союза. Сам же союз был распущен римлянами после завоевания Эллады в ходе роспуска греческих федераций в 146 г. до н.э. (Paus. VII. 16. 9).

Войско этолийцев во время Пелопоннесской войны представляло собой племенное ополчение легковооруженных пеших метателей. Ситуация с вооружением качественно изменилась к 279 г. до н.э. – звездному часу этолийцев, когда они встали на защиту Центральной Греции от нашествия галатов. Этолийцы выставили второй по величине, после беотийцев, контингент в греческой союзной армии. Павсаний пишет (Paus. X. 20. 4): «Войско этолийцев оказалось наиболее многочисленным и способным для всякого рода битвы: конницы не сообщают сколько было, псилов же – <семьсот> девяносто, <более> семи тысяч числом было служащих гоплитами. Вели же этолийцев Полиарх, Полифрон и Лакрат». Действительно, судя по Павсанию, только этолийцы поставили в союзную армию все три вида войск: конницу, тяжелую и легкую пехоту. Наличие же трех военачальников могло объясняться как раз тем, что они командовали этими тремя видами войск. Причем главным должен был быть стратег, руководивший тяжелыми пехотинцами – основным в то время родом войск. Количество всадников Павсаний не смог найти в своих первоисточниках. Видимо, их было немного, ведь обычно большое число конницы указывается как значимое для исторических событий. Принимая эмендацию текста, бросается в глаза, что количество псилов в девять раз меньше количества тяжеловооруженных, что было нетипично для этолийцев более раннего времени, основным оружием которых были дротики. Можно предположить, что в экспедицию против кельтов этолийцы выбрали и послали именно нужных для борьбы с галатами гоплитов и незначительное количество легковооруженных, хотя в этот период соотношение первых к последним у тех же этолийцев и акарнанцев было, как минимум, 1 : 2 (IG IX 1. 1². 3a. ll. 32-33). Да и другие ополчения, действовавшие против кельтов, состояли как раз из легковооруженных метателей (Paus. X. 22. 5; 7; 23. 12).

Обычно для экспедиций набиралась более энергичная молодежь, то есть младшие призывные возраста (Polyb. V. 96. 7; Liv. XXVI. 25. 9; XXXI. 43. 6; XXXII. 34. 5; XXXV. 46. 3; XXXVI. 15. 2; XLIII. 22. 7). Причем для особо важных заданий направлялись особо энергичные юноши, отобранные из сверстников (Liv. XXXV. 35. 4; ср.: Polyb. V. 96. 7). Если положение было серьезным, то к оружию призывались «цветущие по возрасту» мужчины, количество которых в 322 г. до н.э. составило 10 000 (Diod. XVIII. 24. 2). Когда поход был важен и предвиделась трудная кампания или же враг угрожал Этолии, то для увеличения численности армии, призывали к оружию все мобилизационные возраста (πανδημεί – Polyb. II. 2. 7; IV. 6. 8; 27. 2; 16. 11; 62. 1; V. 96. 1; XXI. 25. 4; ср.: Thuc. III. 96. 3; Liv. XXXVIII. 4. 7; Paus. X. 22. 5). Хотя нам неизвестен возраст, во время которого мужчина числился военнообязанным в Этолии, но в соседней Акарнании в Landsturm шли мужчины в возрасте 15-60 лет (Liv. XXVI. 25. 11; ср.: Polyb. V. 6. 2), то есть все физически способные мужчины, нижний возраст которых в традиционных обществах обычно ниже, а верхний выше, чем в развитых государствах. В особо опасных обстоятельствах, когда враг вторгался в страну, даже женщины брались за оружие, как это было во время кельтского нашествия на Этолию (Paus. X. 22. 5-6).

В последней четверти III в. до н.э. воинов набирали по городам (Polyb. V. 96. 2). Очевидно, количество контингентов напрямую зависело от численности самих общин⁴. Согласно договору между двумя западнолокридскими полисами Мианией и Гипнией, датированным около 190 г. до н.э., архонты Гипнии записывали воинов в случае похода по очереди (IG IX 1². 3. 748. frg. b. col. II. ll. 25-28). Видимо, имена бойцов, направлявшихся в поход, вносили в особый список, отличный от общего каталога воинов, а в следующую кампанию призывали не воевавших. Кроме того, согласно этой же надписи, оба города располагали стражей, которая устанавливалась на «возвышенностях и границах» для охраны территории и имущества, располагавшегося на ней (IG IX 1². 3. 748. frg. b. col. II. ll. 32-39). Конкретно о способе набора войск свидетельствует рассказ Ливия, перелагающего «Историю» Полибия, о требовании Антиоха III к своим этолийскими союзникам собраться в Ламию для войны с римлянами в 191 г. до н.э. Ливий сообщает, что воинов «собралось гораздо меньше, чем когда-либо прежде, а предводители (principes) были лишь с немногими клиентами (cum paucis clientibus); они также говорили, что с их стороны были приложены все усилия, чтобы призвать как можно больше из своих общин (civitatibus). Однако ни внушением, ни милостью, ни властью они не смогли воздействовать на уклоняющихся от службы» (Liv. XXXVI. 15. 4-5). Всего этолийцев оказалось не так уж мало – 4000 воинов (Liv. XXXVI. 16. 3). Причем данный набор был общегосударственным, а не локальным набегом, ведь война была объявлена римлянам официально, а сам царь был избран главнокомандующим на общем собрании этолийцев (Liv. XXXV. 45. 9). Principes в данном случае, скорее всего, обозначает не племенную знать, а локальные власти, как и в других пассажах Ливия (Liv. XXXV. 45. 9; 46. 3-4; XLII. 60. 9). Они должны были собирать ополченцев по городам и затем возглавлять их в общеэтолийской армии. Эти местные магистраты располагали своими небольшими отрядами сопровождения, которые комплектовались из зависимых от них людей. Это была своеобразная вооруженная свита, сопровождавшая магистратов, которые, очевидно, чаще были племенной знатью, оказавшейся с помощью своих сторонников во власти. Видимо, у знатных этолийцев так же, как у героев Гомера или, позднее, германских вождей, были свои дружины, что, в общем, говорит об архаичности социальной структуры этноса. Менее вероятно, что «клиенты» Ливия были отрядами стражи, положенными магистратам по должности. Судя по общей численности контингента у Ливия, «свиты» были, в основном, пешими, которые затем, кстати, распределили в два гарнизона (Liv. XXXVI. 16. 3) – род службы, не столь типичный для конницы. О том, что и конные отряды этолийцев могли также состоять из свит знати, говорит и тот факт, что в одной «але» этолийцев было, по крайней мере, пять предводителей (много для высших офицеров в одном подразделении), которые положили начало бегству в битве при Каллинике (Liv. XLII. 60. 9: quinque principes Aetolorum). Среди них были бывший стратег союза Никандр и еще два знатных этолийца – Гипполох и Лохаг (Polyb. XXVII. 15. 14).

Общая мобилизационная способность федерации нам точно неизвестна. Она, впрочем, должна была варьироваться в различные периоды истории: по мере расширения союза в армию входили контингенты новых областей. Общее количество мобилизованных часто определяется исследователями в 15 000 воинов или даже более⁵. Данная численность базируется на сообщении Полибия, рассказывающего о разграблении Ферма – столицы Этолии – воинами Филиппа V в 218 г. до н.э.: «Также и из оружия, выставленного в портиках, ценное, они, очистив, унесли, а некоторое поменяли, остальное же, собрав, бросили в огонь. Было же его более пятнадцати тысяч» (Polyb. V. 8. 9). Как представляется, данное оружие не было каким-то арсеналом, который этолийцы использовали для снаряжения в поход, оно просто было вотивным, возможно, с посвятительными надписями (ср.: Polyb. II. 2. 9-11; 4. 2)⁶. А поскольку город с давних времен не подвергался разрушению, то в нем скопились большие богатства, в том числе и вооружение (Polyb. V. 8. 6; Strab. X. 3. 2). Об этом, в частности, ясно свидетельствует тот факт, что вооружение пришлось воинам Филиппа чистить, так как оно долгое время не использовалось, а также то, что македоняне часть оружия с пиететом поменяли, а не просто забрали. В общем, данное свидетельство Полибия никак не свидетельствует о численности самой этолийской армии.

Рассмотрим свидетельства источников о боевых силах союза несколько подробнее. Они информируют нас об армиях и отрядах, действовавших в последней четверти IV – первой трети II в. до н.э. Во время оборонительных действий при вторжении врага на свою территорию, казалось бы, этолийцы должны были собрать наибольшее количество войск. Однако, судя по источникам, когда в них приводится численность, она далека от максимально возможной: в 322 г. до н.э. обороняются против Антипатра и Кратера лишь 10 000 воинов (Diod. XVIII. 24. 2), а при вторжении Филиппа V в 218 г. до н.э. с македонянами вообще сражалась половина армии – 3000 пехоты, 400 конницы и 500 критян (Polyb. V. 13. 3; 14. 1). Если в первом случае этолийцы смогли подготовить войско, достаточное, по их мнению, для оборонительных действий, то во втором атака македонского царя на Этолию была неожиданной (Polyb. V. 7. 1), причем половина армии вела военные действия в Фессалии во главе с союзным стратегом.

Сухопутные экспедиционные армии союза были наиболее многочисленными, ведь при этом этолийцы подготавливали и концентрировали войска. 7000 этолийцев прибыло к Леосфену для Ламийской войны (Diod. XVIII. 9. 5), хотя конница отдельно не упоминается. 12 000 пеших и 400 конных вторглись в Фессалию в 321 г. до н.э. (Diod. XVIII. 38. 1). 7000 гоплитов, 790 легковооруженных и неизвестное нам количество всадников прибыло к Фермопилам (Paus. X. 20. 4). 3000 этолийцев в 314 г. до н.э. осадили акарнанцев в Агринионе (Diod. XIX. 68. 1). В 191 г. до н.э. 3000 пехоты и 200 конницы произвели вторжение в Перребию (Liv. XXXVI. 10. 5).

В десантных операциях на море участвовало не такое большое количество войск, в первую очередь, это были пешие; хотя, когда это была союзная армия, конница присутствовала также. В 219 г. до н.э. 1200 воинов во главе с Доримахом и Александром переправились в Ахайю (Polyb. IV. 57. 2). Стратег союза Фоант в 192 г. до н.э. был готов с 2000 пешими и 200 всадниками переправиться на 30 судах на Эвбею для захвата Халкиды (Liv. XXXV. 37. 7; 38. 11).

На Пелопоннесе во время Союзнической войны этолийцы посылали в Элиду командиров с незначительными силами, к которым затем присоединялись силы элейцев. Так, армия полководца Еврипида состояла из двух лохов элейцев, этолийских пиратов и наемников – всего до 2200 человек, а также из 100 всадников (Polyb. IV. 68. 1). Хотя состав конницы Полибий не упоминает, но, возможно, это были этолийцы, ведь именно с «некоторыми из всадников» Еврипид бежал от Филиппа под Стимфалией в 219 г. до н.э. (Polyb. IV. 69. 2). Стратег Фаллид, посланный на помощь элейцам с шестьюстами этолийцами, далее присоединил к себе 500 элейских наемников, 1000 ополченцев из Элиды, а также всадников-тарентинцев (Polyb. IV. 77. 7; 80. 4). Похоже, что далее Полибий презрительно именует тех же этолийцев «пиратами», численность которых уже возросла до тысячи (Polyb. IV. 80. 4). У Пиррия, посланного к элейцам в качестве стратега, было 1300 этолийцев, а также элейские наемники, тысяча ополченцев-элейцев и 200 всадников, всего – около 3000 воинов (Polyb. V. 30. 2). У Еврипида, стратега, опять прибывшего в Элиду, в походе участвовало 2000 пеших и 600 конных воинов (Polyb. V. 94. 3). В двух последних случаях состав всадников Полибий не указывает, и они могли быть элейскими воинами или/и этолийцами. По крайней мере, 600 всадников для собственно этолийских, по сравнению с другими экспедиционными армиями, выглядят слишком многочисленными, поэтому, возможно, значительная часть данной конницы была пелопонесской.

В армии союзников этолийцы посылали не только пехоту, но и конницу: 6000 пехотинцев и 400 всадников встало на сторону Рима в войне с Филиппом V (Liv. XXXIII. 3. 9; Plut. Tit. 7. 3); в войско Антиоха III было послано 4000 воинов (Liv. XXXVI. 16. 3); дополнительно на помощь грекам под Дельфы в 279 г. до н.э. пришло 1200 этолийцев (Paus. X. 22. 12); 1000 воинов были даны царю афамантов Аминандру для возвращения его на царство в 189 г. до н.э. (Liv. XXXVIII. 1. 9); к союзным кноссцам прибыла на помощь тысяча этолийцев (Polyb. IV. 53. 8), а к спартанскому тирану Набису – 1000 пехотинцев и 30 отборных всадников (Liv. XXXV. 35. 4); 600 пехотинцев и 100 всадников во главе с гиппархом Динархом пришло к римлянам в 169 г. до н.э. (Liv. XLIII. 22. 4).

В гарнизонах и для помощи последним обычно направлялись пехотинцы – у этолийцев не было столь много конницы, чтобы еще рассредоточивать ее по крепостям. 500 этолийцев прибыло на помощь осажденной македонянами Фойтии, а когда римляне штурмовали Амбракию в 189 г. до н.э., туда прибыло сначала 1000, а потом 500 воинов, по свидетельству Полибия, всадников (Polyb. IV. 63. 9; XXI. 27. 7; Liv. XXXVIII. 4. 8; 5. 6). В качестве самих гарнизонов упоминаются 500 (Polyb. IV. 63. 3), 800 (Liv. XLIII. 22. 11) и 1000 воинов (App. Syr. 78).

Согласно договору о союзе между Этолией и Акарнанией (260-е гг. до н.э.), стороны обязались предоставлять друг другу помощь в течение шести дней – 1000 пеших и 100 всадников, а при необходимости за десять дней – 3000 воинов, треть из которых должна быть гоплитами (IG IX 1. 1². 3a. ll. 27-33). Учитывая незначительные расстояния между соседними государствами, шесть дней кажутся вполне реальными для прибытия помощи. Этот срок должен был быть потрачен на прибытие воинов к месту сбора, на организацию и снаряжение отряда, на марш самого отряда к месту боевых действий. Для организации более многочисленной помощи договор дает десять дней, в течение которых должны были собраться 3000 воинов, что соответствовало численности нормальной этолийской армии в походе. В документе не оговаривается, должны были эти воины быть пешими или конными, но по умолчанию получается, что они – пехотинцы. Поскольку, по крайней мере, треть сил должна быть гоплитами – не характерным для племенного ополчения родом войска, – то для стягивания их в пункт сбора требовалось больше времени, так как они на марше не столь быстры, как легковооруженные, да и собирать их, вероятно, приходилось не только с территории собственно Этолии, но и из прилежащих областей, входящих в федерацию.

Английский военный историк Д. Хед оценивает общую численность конницы федерации в примерно тысячу всадников, основываясь, правда, на ошибочной трактовке тысячного этолийского отряда, посланного Набису, как конного⁷. Хотя общая численность конницы союза в источниках прямо не указывается, но можно полагать, что конница как мобильный род войск должна была в первую очередь участвовать в наступательных экспедициях вне территории федерации. Так, нам известно, что в 218 г. до н.э. половина этолийской армии во главе со стратегом Доримахом вторглась в Фессалию, а вторая половина, состоявшая примерно из 6000 пехотинцев, 400 всадников и 500 критян, осталась защищать страну (Polyb. V. 5. 1; 6. 4; 13. 3; 14. 1). Следовательно, общее количество конницы союза в этот период составляло 800 всадников, пехоты – 12 000, а критских лучников – тысяча, о чем прямо упоминает Полибий (IV. 55. 5). Вряд ли сколько-нибудь значимое количество всадников находилось тогда в гарнизонах, ведь оставшиеся в Этолии войска были стянуты в Страт для отражения вторжения Филиппа.

В 200 г. до н.э. Скопас нанял для службы в Египте 6000 пехотинцев и 500 всадников, которые были отосланы назад лишь перед коронацией Птолемея V в конце 197 г. до н.э. (Polyb. XVIII. 54. 12). Весной 197 г. до н.э. к римской армии в Фессалии присоединился стратег Феней с ополчением из 6000 пехотинцев и 400 всадников, а уже при Киноскефалах у этолийцев было полтысячи всадников. Разницу в сотню всадников можно просто объяснить округлением их численности источниками в обе стороны или же последующим прибытием подкрепления. Поскольку наемники еще не успели вернуться из Египта и присоединиться к своим, то общий потенциал конницы союза в это время был, по крайней мере, 900-1000 воинов, а пехоты – 12 000.

В 321 г. до н.э. этолийцы вторглись в Фессалию именно с таким количеством пехоты, но в сопровождении 400 всадников, а позднее, в 171 г. до н.э., у римлян «была почти ала этолийцев – столько пришло от всего племени всадников» (Liv. XLII. 55. 9). Видимо, можно предположить, что примерная численность конницы союза в период его расцвета в конце III в. до н.э. насчитывала тысячу всадников, что по собственно греческим масштабам выглядит значительной силой, соответствующей по количеству коннице имперских Афин или Беотийского союза. Причем собственно Этолия выставляла лишь половину от конницы всего союза (400-500 всадников), что видно по сведениям, датированным периодом до и после периода наибольшего могущества Этолии, когда та не включала всю Центральную Грецию.

Из-за скудости источников детали структуры армии (и конницы в том числе) Этолийского союза, ее развитие, практически не известны. Если исходить из наиболее часто упоминающегося количества воинов в этолийской армии и аналогов из других греческих областей, то существование обычной индоевропейской десятичной системы организации кажется весьма вероятным.

В этот период у различных государств Греции обычно существовали небольшие отборные силы, которые были в постоянной боевой готовности. О наличии подобных подразделений в Этолии свидетельствует упоминание семи эпилектрахов в вышеназванной надписи. Если бы речь шла о командирах всадников, то мы вправе были ожидать некую оговорку – речь идет о пехоте. Еще в 402 г. до н.э. этолийцы послали на помощь элейцам против спартанцев «тысячу союзных отборных мужей» (Diod. XIV. 17. 9). Авторы статьи о греческих эпилектах В. Алонсо и К. Фрайтаг склоняются к идее, что это уже был «регулярный контингент» ⁸. Впрочем, даже если это еще и не был некий постоянный отряд, а просто отобранные из различных общин воины, само его количество показательно. Полибий (V. 96. 6-7) однажды упоминает сто эпилектов, отобранных союзным стратегом для взятия города. Конечно, можно предположить, что стратег специально избрал сотню наиболее храбрых, уже спаянных между собой, воинов, но легче было послать на это рискованное дело отдельное отборное подразделение. Можно предположить, что 1000 пехотинцев и 100 всадников, упомянутые в договоре о союзе с Акарнанией, как раз и являются теми отборными корпусами, которые существовали у союза в данный момент, которые были способны быстро развернуться и прибыть в пункт назначения. Разделение этой тысячи отборной пехоты на лохи по сто воинов в Этолии выглядит весьма логичным. Данный корпус, видимо, охранял побережье от иллирийских пиратов в 189 г. до н.э. (Liv. XXXVIII. 7. 3). Возможно, именно его также посылали в мирное время в заморские экспедиции для поддержания своих союзников: кноссцам, афамантскому царю Аминандру, спартанскому тирану Набису. Наличие в надписи о союзе с Акарнанией семи эпилектархов можно объяснить тем, что в 260-х гг. до н.э. они руководили отрядами численностью примерно в 150 пехотинцев, набираемых, видимо, с одной области.

Наличие сотни всадников в этой же надписи также заставляет предполагать, что они, как и пехотинцы, были эпилектами. По крайней мере, Ливий сообщает, что гиппарх располагал тремя отборными отрядами (electae turmae), с которыми Диокл подошел к Деметриаде и которые должны были показаться жителям города свитой командира (Liv. XXXV. 34. 9-10). Следовательно, turmae у Ливия в данном контексте явно не являются многочисленными отрядами конницы, ведь, в противном случае, они не казались бы свитой. Если понимать термин turma, использованный здесь римским историком, буквально, то это были отряды по три десятка всадников, что в общем и составит примерно сотню, сопровождавших Диокла. В 169 г. до н.э., вероятно, эта сотня сопровождала и гиппарха Динарха.

Теперь обратимся к структуре конницы. Полибий стандартно для него и в то же время абстрактно именует отряд этолийской конницы уламом (οὐλαμός), а Ливий – turma (Polyb. XVIII. 19. 9; Liv. XXXV. 34. 9). Как уже говорилось, стандартная римская турма насчитывала 32 всадника. И можно предполагать, что базовое подразделение этолийской конницы не намного отличалось по численности от римского. В разведку у Фер Фламинин послал 300 легких пехотинцев и всадников, среди которых было два улама этолийцев (Polyb. XVIII. 19. 9), то есть численность улама была несколько десятков конников, учитывая тот факт, что обычно количество пехотинцев в экспедиционном отряде больше, чем всадников (ср.: Polyb. XVIII. 21. 1). Так, в 192 г. до н.э. военачальник Алексамен направился к спартанскому тирану Набису во главе 1000 пехотинцев и всего 30 отборных всадников (Liv. XXXV. 35. 4). Хотя данный конный отряд был специально отобранным, но его численность могла вполне соответствовать более или менее стандартному подразделению.

В 171 г. до н.э., согласно Ливию, этолийцы привели на помощь римлянам, собирающим армию против Персея, лишь одну алу (ala) конницы. Причем аполлонийцы и фессалийцы, контингенты которых по своим величинам могли быть сопоставимы с этолийским, прислали сюда же по 300 конников (Liv. XLII. 55. 9-10). В общем, ясно, что речь шла о более крупном отряде в несколько сотен всадников: по стандартным римским меркам ала – полтысячи кавалеристов (Ioan. Lyd. De magistr. I. 46), которых Арриан сопоставляет по численности с греческой гиппархией (Arr. Tact. 18. 3). Во время завязки боя при Киноскефалах 500 этолийских всадников состояли под руководством двух командиров (Polyb. XVIII. 21. 5; Liv. XXXIII. 7. 7), что подразумевает два отряда, вероятно, примерно равной численности, человек по 250. Если же принять, что этолийских всадников в кампании было 400, то половина их составляла 200 воинов (Liv. XXXIII. 3. 9). Тем более, если учесть замечание Ливия (XXXIII. 7. 7) о том, что данные 500 всадников и еще 2000 пехоты были все же «главным образом этолийцами», то следует думать, что не все конники были из Этолии.

В целом, похоже, что структура организации конницы союза была следующей: 30 всадников (улам) → 100 → 200 (ила?) → 400 (гиппархия?) → 800 (всаднический корпус во главе с гиппархом), к которым надо прибавить сотню всадников-эпилектов. Видимо, улам был тактической единицей, позволявшей действовать в неплотном или расчлененном строю (Polyb. XVIII. 19. 9), тогда как отряды по 200 и 400 всадников были, скорее, административными соединениями, предназначенными для ведения кампании в целом. Отряд же в сто воинов мог и действовать как отдельное звено в составе более многочисленной конницы, и разбиваться при надобности на более мелкие уламы.

Можно полагать, что у этолийцев, как, например, у афинян и ахейцев, в коннице служили юноши из богатых семей, которые могли содержать коней (ср.: Liv. XXXV. 35. 4)⁹. Вероятно, они сопровождались своими слугами, которые составляли миниотряд боевого и бытового сопровождения. Согласно одной надписи, датированной около 240 г. до н.э., в локридском Нарике девушки освобождались от «гиппотрофии для войны» – системы «вскармливания коней» (IG IX 1. 3². 706a. ll. 15-16), что говорит об общественных литургиях, возложенных на жителей, направленных на поддержку этого дорогого по содержанию рода войск. Поскольку Локрида Озольская в III в. до н.э. входила в состав Этолийского союза, то такая типичная для греков система набора лошадей в войско существовала, по крайней мере, в части городов союза. Общему развитию коневодства, бесспорно, способствовали и гиппические соревнования, которые происходили, в частности, наряду с мусическими и гимнастическими, на праздниках в честь победы над кельтами в Дельфах (IG IX 1. 1². 194a. l. 17; 194b. l. 10)¹⁰. Однако, конечно, беговые спортивные кони были не боевыми и тренировались иначе, но тут важна сама система выращивания животных.

Коней, вероятно, выращивали на прибрежной равнине между реками Ахелой и Евен, весьма плодородной, по словам Cтрабона (X. 2. 3), который прямо заявляет, что в его время «пустынные земли этолийцев и акарнанцев не менее, чем Фессалия, оказались благоприятными для коневодства» (Strab. VIII. 8. 1). Ксенофонт также отмечал, что в Акарнании около некоего озера существовали обширные пастбища для коней, быков и прочего скота (Xen. Hell. IV. 6. 6). В 189 г. до н.э. во время предварительных переговоров римлян с этолийцами у Амбракии консул М. Фульвий Нобилиор потребовал у последних не только выплаты контрибуции, но еще и выдачи оружия и всех коней (Liv. XXXVIII. 8. 9-10). Хотя в операциях под Амбракией конница не играла никакой роли, но, очевидно, римляне ясно понимали потенциал последней и возможность ее использования в последующих военных действиях.

В целом, этолийскую конницу нельзя назвать легковооруженной, ведь последняя обычно не носила защитного вооружения и была снаряжена метательным оружием. Конница этолийцев была обычной греческой метательно-ударной (средней), предпочитавшей вести бой издали. Каких-либо признаков, характерных для структуры военной организации эллинистической кавалерии, у этолийской конницы мы не обнаруживаем, что обусловлено архаичной структурой военной организации союза и, в частности, структурой набора всадников из племенной знати в сопровождении свиты. Вероятно, новые эпиграфические свидетельства прольют свет на поставленные в статье вопросы.

К началу статьи

ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ

^* Нефёдкин Александр Константинович, доктор исторических наук, зам. глав. ред. журнала «Para bellum».

К началу статьи

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Диодор впервые упоминает «союз этолийцев», рассказывая о событиях 314 г. до н.э. (Diod.. XIX. 66. 2). Точное время образования союза неизвестно, исследователи высказывают различные предположения: ко времени Пелопоннесской войны (Dubois M. Les ligues étolienne et achéenne, leur histoire et leurs institutions. Paris, 1885. P. 19); начало IV в. до н.э. (Scholten J.B. The Politics of Plunder. Berkeley; Los Angeles; London, 2000. P. 14); к 389 г. до н.э. (Larsen J.A.O. Greek Federal States: Their Institutions and History. Oxford, 1968. P. 196-197); во время правления Александра III, но до 326 г. до н.э. (Flacelière R. Les Aitoliens à Delphes: Contribution à l’histoire de la Grèce Central au IIIe siècle av. J. -C. Paris, 1937. P. 42); ср.: Сизов С.К. Федеративное государство эллинистической Греции: Этолийский союз. Нижний Новгород, 1990. С. 11-12 (процесс образования союза был долгим).

² Мищенко Ф.Г. Федеративная Эллада и Полибий // Полибий. Всеобщая история / Пер. Ф.Г. Мищенко. Т. I. СПб., 1994. С. 95; Соколов Ф.Ф. Труды. СПб., 1910. С. 536-542; Larsen J. A. O. Op. cit. P. 199; 214-215; Сизов С.К. Указ. соч. С. 50-54; ср.: Власюков С.Ю. Этолийское народное собрание // Antiquitas aeterna. Вып. 1. 2005. С. 107-121 (доказывает, что лишь одно осеннее собрание в Ферме было регулярным, а остальные ― экстраординарными).

³ Соколов Ф.Ф. Указ. соч. С. 545; Head D. Armies of the Macedonian and Punic Wars 359 BC to 146 BC. Goring-by-Sea, 1982. P. 8; Сизов С.К. Указ. соч. С. 58; Scholten J.B. Op. cit. P. 26; 280.

⁴ Dubois M. Op. cit. P. 208; Сизов С.К. Указ. Соч. С. 59.

⁵ Ср.: Flacelière R. Op. cit. P. 96, n. 1 (14 000 – 15 000 воинов в 279 г. до н.э.); Launey M. Recherches sur les armées hellénistiques. T. I. Paris, 1949. P. 178 (12 000 – 15 000 с собственно этолийской территории); Head D. Op. cit. P. 8 (20 000 воинов); Grainger J.D. The League of the Aitolians. Leiden; Boston; Köln, 1999. P. 203; 213; Сивкина Н.Ю. Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220-217 гг. до н.э. СПб., 2007. С. 164 (20 000 – 25 000).

⁶ Арсенал в Ферме: Мищенко Ф.Г. Указ. соч. С. 76; Соколов Ф.Ф. Указ. соч. С. 543; Larsen J.A.O. Op. cit. P. 215; Сизов С.К. Указ. соч. С. 51; 68, примеч. 5; Сивкина Н.Ю. Указ. соч. С. 164. Обоснованное мнение о вотивном характере оружия см.: Jackson A.H. Hoplites and the Gods: the Dedication of Captures Arms and Armour // Hoplites: the Classic Greek Battle Experience. London; New York, 1991. P. 244.

⁷ Head D. Op. cit. P. 8.

⁸Alonso V., Freitag K. Prolegomena zur Erforschung der Bedeutung der Eliteeinheiten im archaischen und klassischen Griechenland // Gerión. No. 19. 2001. S. 204. Против наличия эпилектов в эллинистической Этолии: Сизов С.К. Указ. соч. С. 59; 72-73, прим. 47.

⁹ Grainger J.D. Op. cit. P. 214.

¹⁰Flacelière R. Op. cit. P. 122 ; 134-138; Nachtergael G. Les Galates en Grèce et les Sôteria de Delphes. Bruxelles, 1977. P. 295-373.

К началу статьи

БИБЛИОГРАФИЯ

Власюков С.Ю. Этолийское народное собрание // Antiquitas aeterna: Поволжский антиковедческий журнал. Вып. 1. Саратов, 2005. С. 107-121.
Мищенко Ф.Г. Федеративная Эллада и Полибий // Полибий. Всеобщая история / Пер. Ф.Г. Мищенко. Т. I. СПб., 1994. C. 35-141.
Сивкина Н.Ю. Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220-217 гг. до н.э. СПб., 2007.
Сизов С.К. Федеративное государство эллинистической Греции: Этолийский союз. Нижний Новгород, 1990.
Соколов Ф.Ф. Труды. СПб., 1910.
Alonso V., Freitag K. Prolegomena zur Erforschung der Bedeutung der Eliteeinheiten im archaischen und klassischen Griechenland // Gerión. 2001. No. 19. S. 199-209.
Dubois M. Les ligues étolienne et achéenne, leur histoire et leurs institutions. Paris, 1885.
Flacelière R. Les Aitoliens à Delphes: Contribution à l’histoire de la Grèce Central au IIIe siècle av. J. -C. Paris, 1937.
Grainger J.D.The League of the Aitolians. Leiden; Boston; Köln, 1999.
Head D. Armies of the Macedonian and Punic Wars 359 BC to 146 BC. Goring-by-Sea, 1982.
Jackson A.H. Hoplites and the Gods: the Dedication of Captures Arms and Armour // Hoplites: the Classic Greek Battle Experience / Ed. by V.D. Hanson. London; New York, 1991. P. 228-249.
Larsen J.A.O. Greek Federal States: Their Institutions and History. Oxford, 1968.
Launey M. Recherches sur les armées hellénistiques. T. I. Paris, 1949.
Nachtergael G. Les Galates en Grèce et les Sôteria de Delphes. Bruxelles, 1977.
Scholten J.B. The Politics of Plunder. Berkeley; Los Angeles; London, 2000.

К началу статьи

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

IG – Inscriptiones Graecae

Back to the beginning

SUMMARY

A.K. Nefedkin

RECRUITMENT AND ORGANIZATION OF CAVALRY IN AETOLIAN LEAGUE

The horses were breed in the coastal area of Aetolia. In the cities of the League the horse breeding was a public duty. The horsemen were recruited from the noble youths, who were accompanied by attendants. The cavalry of the League consisted of units of 30 (οὐλαμός), 100, 200 (ἴλη), 400 (ἱππαρχία) cavalrymen. The total figure of the League’s cavalry was ca. 800 and 100 elite cavalry (ἐπίλεκτοι). The οὐλαμόι were tactical units, while the ἶλαι and ἱππαρχίαι – strategic and administrative ones.