Дементьева В.В. (Ярославль) Легаты-проквесторы в Римской республике конца III-I вв. до н.э
В.В. Дементьева *
ЛЕГАТЫ-ПРОКВЕСТОРЫ
В РИМСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ КОНЦА III-I ВВ. ДО Н.Э.
Исследование проводится в рамках Госконтракта № 16.740.11.0104 и при поддержке РФФИ, грант 10-06-00140-а
Если низшим римским магистратам – как объекту отдельного изучения – не слишком повезло с исследовательским вниманием, то низшие промагистраты фактически вообще не стали таковым объектом. В мировой историографии нам не удалось обнаружить ни одной работы, специально посвященной низшей ступеньке республиканской промагистратуры – проквесторам.
В латинском языке pro magistratu (pro consule, pro praetore, pro quaestore) означает «вместо магистрата», «от имени магистрата». Но одновременно имеется выражение pro magistratu agere, которое относится не собственно к должностному лицу, а к самой должности и означает выполнение должностных магистратских обязанностей1 (термин magistratus имеет значение и «должностное лицо, магистрат», и «должность, магистратура»). Видимо, с этими оттенками значений связано различие понимания историками того, кто такой проквестор. По утверждениям, содержащимся в ряде исследований и энциклопедических словарей, проквестор – это такой республиканский квестор, который замещал выбывшего квестора (умершего или по каким-то иным серьезным причинам оставившего должность). Данный смысл мог вкладываться римлянами в понятие pro quaestore. Но параллельно с этим существовало другое, более распространенное, судя по сохранившимся источникам, его смысловое наполнение – должностное лицо, чья квесторская potestas была пророгирована (продлена). Когда заканчивался административный год, квестор, в силу того, что численность квестуры не успевала изменяться в соответствии с возраставшими потребностями (из-за расширения сфер интересов Рима вне Италии), мог быть оставлен при магистрате (промагистрате) с империем в качестве проквестора. Правовой механизм такой проквестуры (назовем это значение «вторым», хотя, видимо, оно было основным) нуждается в прояснении. Но нуждается в понимании и способ наделения полномочиями pro quaestore в «первом» значении – когда действует «замененный квестор» (применительно к консулу в аналогичном случае сказали бы suffectus, выбранный взамен выбывшего – погибшего или тяжело заболевшего консула). По сути дела, в этой ситуации магистрат есть ни кто иной как тоже квестор, срок полномочий которого, однако, меньше годичного. Мы вправе назвать его квестором, а не проквестором, с одним уточнением, – если он действительно проходил процедуру избрания. Всегда ли при этом сменившее квестора лицо проходило ее – отдельный вопрос. Вполне логично считать, что для квесторов, имевших сферой своей деятельности выполнение задач в Риме или Италии, в случае смерти квестора или невозможности им исполнять должностные обязанности проводились довыборы. Но как обстояло дело в «заморских» территориях, куда доизбранному квестору могло не хватить времени добраться (учитывая время на проведение новых выборов и дальнюю дорогу) до истечения административного года? Кому и как могли поручить выполнение квесторских функций, если квестора не оказывалось в отдаленной провинции и некому было, например, даже пролонгировать квесторские полномочия по окончании административного года?
Внесению некоторой ясности в понимание механизма функционирования римской проквестуры должен способствовать анализ статуса legatus pro quaestore. К нему мы непосредственно в данном докладе и обратимся. О существовании такого публично-правового статуса свидетельствует монетная легенда македонской тетрадрахмы: Μακεδόνων. Suura leg. pro q. Указанного в ней человека следует отождествить с Бретием Сурой, о котором имеются свидетельства Плутарха и Аппиана, и чья деятельность в Македонии датируется началом 80-х гг. I в. до н.э. Известия о нем сохранились благодаря прославившей его защите Македонии от понтийских войск в начале первой Митридатовой войны. Плутарх подчеркивает его храбрость, ум и благородство (Plut. Sulla. 11), а Аппиан показывает его умение одерживать победы над превосходящим по численности противником (App. Mithr. 29)2. Названные античные авторы, писавшие на греческом языке, передают его имя по-разному: у Плутарха он Бреттий Сурра (ἐνταῦθα γὰρ αὐτῷ Βρέττιος Σούρρας ἀπήντησε, πρεσβευτὴς μὲν ὢν Σεντίου, τοῦ στρατηγοῦ τῆς Μακεδονίας, ἀνὴρ δὲ τόλμῃ καὶ φρονήσει διαφέρων), у Аппиана – Бруттий (ὁ Βρύττιος οὐ καταλαβὼν Σκίαθον ἐξεῖλεν...). Интересно, что в переводах на русский язык – наоборот: в переводе текста Плутарха, сделанном В.М. Смириным, «Бруттий Сура», а в переводе книги Аппиана, предпринятом С.П. Кондратьевым – «Бреттий». Исходной латинской формой следует считать написание Q. Braetius Sura, о чем позволяет судить надпись (IG IX 613) и что отмечено было еще в диссертации Фридриха Зобека3. Квинт Бретий Сура, являлся, согласно Плутарху, легатом (греческое слово πρεσβευτὴς – адекватный аналог латинского legatus) Сентия, «стратега» Македонии (что следует понимать как «носитель высшей власти» в Македонии). Перевод слова στρατηγός как «претор» (использованный В.М. Смириным) в данном случае не оправдан историческими реалиями. Гай Сентий был претором ранее, когда он неудачно воевал против фракийцев (Liv. Per. 70), на момент же войны с Митридатом был он промагистратом. Датировка деятельности Бретия Суры как легата, успешно командовавшего воинскими подразделениями и, соответственно, монеты с надписью SVVRA LEG PRO Q, должна быть обозначена в пределах 89-87 гг. до н.э. Попытки датировать ее началом 60-х гг. I в. до н.э. и соотнести с именем известного катилинария П. Корнелия Лентула Суры несостоятельны, ибо связи последнего с Македонией не прослеживается. Итак, Бретий Сура был легатом у пропретора Гая Сентия, когда занимался чеканкой тетрадрахм (руководил этим процессом), выполняя обязанности квестора и фиксируя на них свой статус pro quaestore. Эта нумизматическая информация дает нам безусловное основание полагать, что легаты наместников провинций хотя бы иногда бывали проквесторами, но не позволяет понять, в результате какого политико-правового механизма они ими становились.
Обратим внимание на существенный момент: если проквестором был легат, тогда юридически его положение как проквестора не вписывается в понимание проквестуры ни в одном из двух указанных выше значений (в понимание его статуса как дополнительно избранного квестора и как квестора, которому пророгировали полномочия за пределами годичного срока). И тогда нам надо признать наличие «третьего смысла» в понятии проквестуры – самого широкого, т.е. считать в этом «третьем значении» проквестором человека, который не был квестором как в этот год, так и в предшествующий (не доизбранного квестора и не бывшего квестора, получившего продление полномочий), т.е. иное лицо, действовавшее «вместо квестора». При этом нельзя считать, что это могло быть вообще любое лицо (оказавшееся «под рукой» магистрата с империем), ибо такая трактовка противоречит нашим представлениям о римской магистратской власти, а именно о том, что исполнять магистратские полномочия вне правовой регламентации, включая и регламентацию круга лиц для наделения ими, никто не мог. Судя по сведениям источников, поручить исполнять квесторские обязанности носитель империя вне Италии мог именно своему легату, но не произвольному лицу.
Обратимся теперь к нарративной традиции, которая также содержит ряд примеров наделения легатов, находившихся в когорте наместников провинций, статусом pro quaestore.
Самый ранний случай, описанный античными авторами, относится к 204 г. до н.э.: носитель высшей власти отстраняет от выполнения обязанностей и отсылает не устроившего его квестора, направленного к нему за пределы Италии. Это, как хорошо известно, сделал Сципион по отношению к Катону Старшему (Nepos. Cato. I. 3). Каков был правовой статус сменившего Катона должностного лица, которым стал друг Сципиона Лелий? Н.Н. Трухина отмечала, правда, без ссылок на источник в части определения этого статуса, что Катон был заменен Лелием, «получившим чин проквестора»4. В своей монографии Н.Н. Трухина писала: «По свидетельству Ливия, Катон участвовал в африканском походе, но, несомненно, покинул армию до битвы при Заме, уступив место проквестору Лелию»5. Строго говоря, применительно к Лелию Ливий не использует понятие pro quaestore. Но согласимся, что такой статус наиболее вероятен, если мы суммируем все, что известно из источников о данной ситуации. Мы знаем из сочинения Ливия, что в 204 г. до н.э. Лелий был префектом флота (Liv. XXIX. 25. 5, 10). Еще раньше он был назначен легатом Сципиона и оставался им по окончании 204 г. до н.э. (Liv. XXVIII. 19. 9; 28. 14; XXX. 5. 4-5, 9. 1, 11. 1, 12. 2, 7, 8, 20-22, 14. 2-3, 15. 13, 16. 1, 17. 1, 21. 11, 23. 6, 25. 8; Val. Max. VI. 9. 7). В дальнейшем, в 202 г. до н.э., Лелий становится квестором при нем (тогда проконсуле), назначенным ему без жеребьевки, по постановлению сената (Liv. XXX. 33. 2), но очевидным образом предварительно избранным. По жребию или без такового, по сенатусконсульту, лишь распределялись квесторские провинции как сферы деятельности, но предварительного избрания на трибутных комициях это не отменяло. Вершиной карьеры Гая Лелия станет консулат 190 г. до н.э., перед тем, в 196 г. до н.э., Лелий был претором. Но в 204 г. до н.э. Лелий, судя по всему, был именно легатом при проконсуле Сципионе, хотя точный хронологический промежуток всей его легации (в Испании и Африке) по имеющимся источникам установить затруднительно. Со Второй Пунической войны встречаются legati, наделявшиеся этим статусом многократно, в течение ряда лет, следовавших друг за другом, – к числу таких легатов принадлежал и Гай Лелий6. Пример Лелия дает информацию для анализа социально-политического положения легата, получавшего квесторские полномочия, но прежде, чем мы его проведем, рассмотрим другую ситуацию с легатом-проквестором.
В 83 г. до н.э. Марк Терренций Варрон Лукулл (брат известного полководца Луция Лициния Лукулла), будучи военным командиром под началом Суллы (ἔτι δὲ Μάρκος Λεύκολλος, εἷς τῶν ὑπὸ Σύλλᾳ στρατηγούντων – Plut. Sulla. XXVII. 7), выполнял обязанности квестора, за что был привлечен потом к суду Гаем Меммием. Плутарх так сообщает о том, как узнал эту новость его старший брат Л. Лициний Лукулл: ὁ δὲ Λούκουλλος ἀναβὰς εἰς Ῥώμην πρῶτον μὲν κατέλαβε τὸν ἀδελφὸν Μᾶρκον ὑπὸ Γαΐου Μεμμίου κατηγορούμενον ἐφ᾽ οἷς ἔπραξε ταμιεύων Σύλλα προστάξαντος (Plut. Luc. XXXVII. 1). Использование причастия от глагола ταμιεύω, которым на греческом языке передавалось исполнение квесторских функций, но не обозначение М. Лукулла собственно квестором (через существительное), заставляет думать, что Марк Терренций Лукулл, скорее, не был – в представлении Плутарха и сведениях его источников – избранным квестором, а лишь выполнял его обязанности. Главным же образом убеждает нас в том, что он был только pro quaestore, то обстоятельство, что Марк Лукулл принимал активное участие в качестве именно военачальника в событиях гражданской войны 83-82 гг. до н.э. (App. B.C. I. 92), в числе же избранных на 83-й или 82-й гг. квесторов он нигде не значится (учитывая к тому же, что эти годы не относятся к числу тех, о которых мы совсем не осведомлены в интересующем нас аспекте, – о квесторах 83-го и 82-го гг. говорил Цицерон в речах против Верреса). Поэтому мы согласимся с Бернхардом Шлойсснером, причислившим его, вслед за автором статьи в энциклопедии Паули-Виссова, к числу легатов pro quaestore7.
Упомянутые выше речи Цицерона против Верреса дают нам еще один наглядный пример сочетания легации и проквестуры. Гай Веррес был квестором во время консулата Гнея Карбона 82 г. до н.э. (на основании sortitio provinciarum), в 80 г. до н.э. он был легатом проконсула Гнея Корнелия Долабеллы в Киликии8, а затем стал там же его проквестором. Оставляя сейчас в стороне все, описанные у Цицерона в самых ярких красках преступления Верреса, обратим внимание только на последовательность перечисленных его должностей. Поскольку квестуру Верреса 82 г. до н.э. и его проквестуру разделяет отрезок времени как минимум в год (а, возможно, два), когда для указанной провинции на этом отрезке квестором названо в источниках другое лицо, то пролонгации квесторских обязанностей по истечении административного года не произошло. Взаимосвязана здесь только цепочка «легат – проквестор». Сначала Веррес становится легатом Долабеллы (Cic. In Verr. II. XVII. 44), – Цицерон подчеркивает, как настойчиво Веррес добивался этой должности, ища поддержки у многих лиц. После же того, как был убит Гай Публиций Маллеол, квестор в киликийской когорте Долабеллы9, Гай Веррес по инициативе проконсула стал проквестором (Cic. In Verr. II. XV. 41). Нам точно не известно, в каком именно году – в 80-м г. до н.э. или 79-м г. до н.э. – был Г. Публиций Маллеол квестором, соответственно, не ясно и к какому из этих лет следует отнести назначение Верреса проквестором. Понятно только, что сначала он был в Киликии легатом, а затем уже ему были вручены полномочия pro quaestore. Цицерон называл Верреса легатом в Азии и Памфилии (Cic. In Verr. I. IV. 11), имея в виду, как отмечает М.Г. Абрамзон, составные части официальной провинции Долабеллы, в которую последний был назначен сначала не управлять, а бороться с киликийцами10. Поскольку провинция – в значении административном – только создавалась на этой территории, то немудрено, что при ее оформлении усилился дефицит квесторских должностных мест.
Есть у историков подозрение на то, что в статусе legatus pro quaestore был в 51/50 гг. до н.э. проквестором у Марка Кальпурния Бибула (проконсула Сирии этого времени), человек, родовое имя которого – Саллюстий (Sallustius) или Саллюстианий (Sallustianus), нет уверенности и в его личном имени. К нему, как к проквестору, обращался Цицерон (Cic. Ad. fam. II. 17) в письме, датируемом июлем 50 г. до н.э. Сложности определения конкретного лица, стоящего за этим адресованием, заключаются в том, что рукописи содержат такие варианты падежной формы nomen и фиксации (в сокращении или без такового) praenomen: Canini Sallustio, Canini Sallustiano, Cn. Sallustio, C. Sallustio11. (В русском переводе В.О. Горенштейна имя воспроизведено, в соответствии с использованным списком, как Каниний Саллюстий12 – M. CICERO IMP. S. D. CANINI SAL
Приведя примеры функционирования легатов-проквесторов (как вполне определенные, так и возможные), попытаемся реконструировать механизм получения легатами квесторских функций. Для начала следует уточнить, какие именно легаты оказывались в этой роли. Как известно, в Риме с 201 г. до н.э. существовали decem legati – десять посланников, выполнявших дипломатические миссии и задачи организации римских провинций15. Однако речь в данном случае идет о других легатах, представлявших собой постоянных помощников магистрата (промагистрата) с империем в провинциях. Подробно проанализировав их должностное положение16, Б. Шлойсснер пришел к выводу, что, в отличие от военных легатов ранней Республики и первых десятилетий средней Республики, они были наделены не разовыми поручениями в ходе выполнения конкретных военных задач, а являлись уполномоченными при носителе империя и могли замещать его при его отсутствии. Если, как следует из анализа Б. Шлойсснера, те, кого античная традиция называет «легатами» для ранней и начала средней Республики, были ординарными военными командирами в статусе tribuni militum, выполнявшими особые военные поручения на уровне командования «среднего звена», то легаты с конца III в. до н.э., которых назначал сенат, были персонально дифференцированы от ординарных офицеров. Это уже были особые «функционеры», а не обычные офицеры, выполнявшие особое поручение17. Т. Моммзен18 относил введение такой легации ко времени создания первых римских провинций, к 227 г. до н.э., а Б. Шлойсснер датирует ее появление началом Второй Пунической войны – 218 г. до н.э.19. По существу такие легаты (их число не было строго определенным – от двух до двух с половиной десятков человек20) были вторым лицом в «когорте наместника».
В контексте изучения интересующего нас вопроса значимым является социально-политическое положение легатов, степень их включенности в правившую элиту. На взгляд Т. Моммзена21, они были, с момента своего появления, преимущественно сенаторами, а исключительно таковыми стали в последнее столетие Республики. П. Виллемс22, Й. Мадвиг23, Э. Херцог24, Й. Марквардт25 полагали, что легацию всегда получали лишь сенаторы. Полемизируя с этими утверждениями, Б. Шлойсснер приводит такие подсчеты. Всего для периода 218-134 гг. до н.э. в источниках упомянуто: количество легатов из числа сенаторов – 27 (46%), количество легатов, которые позднее станут сенаторами – 11 (19%), количество легатов, чья принадлежность к сенату даже в будущем в источниках не отмечена – 21 (36%). Для периода 133-82 гг. до н.э. эти цифры распределяются соответственно 26 (49%), 10 (19%), 17 (32%), а для 81-49 гг. до н.э. – 49 (49%), 20 (20%), 32 (32%). При этом, в его подсчетах консуляров и преториев среди легатов-сенаторов было в первый из названных периодов 93%, во второй – 86%, в третий – 50%. Пропорции между легатами-консулярами и легатами-преториями изменялись в сторону уменьшения с течением времени первых и возрастания вторых: 48% против 52% – на первом из взятых им хронологическом отрезке; 42% против 58% – на втором и 22% против 78% – на последнем.
Применительно к конкретным лицам, которые у нас были упомянуты выше в качестве легатов, получивших проквестуру, то по поводу Лелия, друга Сципиона, у Б. Шлойсснера отмечено, что Ф. Мюнцер (RE. 1924. Bd. 12. Sp. 401f.) предполагал вероятность того, что незадолго перед 202 г. до н.э. он только еще получил права римского гражданства, такое предположение поддерживал и Говард Скаллард26. Следовательно, сенаторского звания он в таком случае на момент своей легации иметь не мог. Не имели его и легат-проквестор начала 80-х гг. I. в. до н.э. К. Брутий Сура, и М. Терренций Варрон, легат-проквестор 83 г. до н.э., который только в 79 г. до н.э. станет курульным эдилом. Эти факты и подсчеты Б. Шлойсснера заставляют нас считать, что легаты, получавшие квесторскую компетенцию, могли не быть к этому времени сенаторами.
Право сената на назначение легатов и его влияние на их персональный отбор свидетельствуют, по мнению Б. Шлойсснера, о том, что этот институт контролировался сенатом и осуществлял контроль сената над магистратурой, и такой контроль подразумевал, что легаты призваны были быть действенным орудием власти сената. Однако на практике сенат не был в состоянии через создание легации всякий раз обеспечивать, чтобы данный орган – в силу его специфических характеристик – выполнял эти контролирующие функции. При персональном выборе легатов учитывались желания тех носителей империя, к которым направлялись легаты, поэтому нередко к ним посылались их друзья и родственники. Влияние высших магистратов (промагистратов) на назначение легатов открывало для них возможности укрепить свои властные позиции27.
По своему публично-правовому статусу легат был privatus, а не magistratus. Отбор легатов – это результат совместной деятельности сената и магистрата cum imperio, – подчеркивает Б. Шлойсснер28, а не составная часть магистратских прав по формированию войска. Легаты были гражданскими лицами, не военными, они не избирались народом, а имели мандат от сената. Их положение Б. Шлойсснер определяет как «полуофициальных функционеров», которые, получив назначение и от сената, и от командующего армией, могли осуществлять магистратские полномочия, их положение фактически приближалось к магистратскому. Для того, чтобы замещать носителя империя в полном объеме его функций, легат должен был получить статус pro praetore, формально оставаясь при этом privatus, т.е. его положение в этом случае может быть определено как privatus cum imperio. Не проходя процедуру выборов в комициях, он был квази-магистратом.
Поскольку деятельность легатов была направлена на то, чтобы оказывать носителю империя всяческую помощь, то они, отмечает Б. Шлойсснер29, не имели определенной, очерченной какими-то параметрами, сферы компетенции. Мы, следовательно, можем противопоставить в этом отношении легатам квесторов и проквесторов, также находившихся в штате наместника, но, на наш взгляд, с выраженными квесторскими функциями (определенный набор финансовой и иной компетенции), а не просто в роли помощников «на все случаи жизни» у держателей империя (нашу аргументацию в пользу такой позиции, в противоположность исследовательскому взгляду, согласно которому квесторские полномочия вне Италии – «просто помогать» высшему магистрату или промагистрату, мы уже излагали30). Поэтому, по нашему мнению, когда легат получал проквесторские полномочия, его сфера деятельности углублялась в определенном (преимущественно финансово-хозяйственном) отношении.
Возвращаясь к приведенным примерам легатов-проквесторов, попытаемся понять механизм получения легатом статуса проквестора. Цицерон (Cic. In Verr. II. I. 41.), сообщая о том, что легат Веррес был назначен проквестором Долабеллы (quem Cn. Dolabella postea C. Malleolo occiso pro quaestore habuit...; ipse in eum cui legatus, cui pro quaestore fuerat), отмечает, что сделано это назначение было по добровольному желанию (согласию) проконсула (ac plus iudicium voluntatis valere quam sortis debeat – «добровольный выбор должен иметь большее значение, чем избрание по жребию»; пер. В.А. Алесеева под ред. Ф.Ф. Зелинского). Противопоставление желания (воли) проконсула и жеребьевки наводит на следующую аналогию: назначение проквестора произошло так же, как могло проводиться распределение собственно квесторской провинции, – без жребия, по инициативе носителя империя, стремившегося заполучить желаемую персону в этом качестве31. Так же, как по инициативе наместника сенат распределял ему квестора без жеребьевки магистратских провинций, так тот же сенат давал и проквесторские полномочия легату по инициативе носителя империя. Поэтому слова Цицерона о том, что легат был назначен проквестором по выбору носителя империя (проконсула) означают для нас, что назначение, конечно, произвел сенат, но сделал он это по согласованию с проконсулом и по инициативе последнего. Сенатское решение для вручения промагистратских полномочий было, на наш взгляд, необходимо не только для высших, но и для низших промагистратов. Текст речи Цицерона против Верреса во вторую сессию нас в этом убеждает. И так же, как сенат назначал легата, согласовав кандидатуру с держателем империя, точно так же, в нашей реконструкции, он и предоставлял легату проквесторскую компетенцию. Легаты-проквесторы действовали только вне италийской территории римского государства, они возникают после введения легации в конце III в. до н.э., с выходом римской экспансии на «заморские» земли.
Таким образом, мы полагаем, что публично-правовой механизм вручения легату проквесторских полномочий имел ключевым моментом принятие сенатусконсульта, инициировавшегося держателем империя, в когорте которого находился легат. При этом легат сохранял свой статус легата, совмещая с ним статус проквестора, а не менял один статус на другой (в этом нас убеждает надпись на тетрадрахме из Македонии). Легаты, получавшие проквесторские полномочия, могли не иметь сенаторского звания, вероятно даже, что чаще это были римские политики в начале своей карьеры (из четырех-пяти приведенных примеров в трех случаях легаты до своей легации-проквестуры не занимали магистратских должностей). Существование проквестуры легатов показывает, что само понятие проквестуры (как низшей промагистратуры) было шире, чем принято считать, – оно включало в себя не только продление полномочий ранее избранному квестору и не только доизбрание магистрата, но и наделение квесторскими функциями не-магистрата.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ
* Дементьева Вера Викторовна, доктор исторических наук, профессор, директор Научно-образовательного Центра антиковедения ЯрГУ им. П.Г. Демидова.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Kunkel W. Staatsordnung und Staatspraxis der Römischen Republik. 2. Abschnitt: Die Magistratur. München, 1995. S. 15.
2Сведения античных авторов о личных качествах Брутия Суры и его военных сражениях проанализированы наблюдательным исследовательским взглядом в книге: Короленков А.В., Смыков Е.В. Сулла. М., 2007. (ЖЗЛ. Вып. 1045). С. 206-207.
3 Sobeck F. Die Quästoren der Römischen Republik. Inaugural-Dissertation. Trebnitz, 1909. S. 80.
4 Корнелий Непот. О знаменитых иноземных полководцах. Из книги о римских историках. Перевод, статьи и комментарии Н.Н. Трухиной. М, 1992. С. 101.
5 См.: Трухина Н.Н. Политика и политики «золотого века» Римской республики (II в. до н.э.). М., 1986. С. 99.
6 Schleußner B. Die Legaten der römischen Republik. Decem legati und ständige Hilfsgesandte. München, 1978. S. 114.
7 Ibid. S. 230.
8О наместничестве Долабеллы в Киликии см.: Абрамзон М.Г. Римское владычество на Востоке: Рим и Киликия (II в. до н.э. – 74 г. н.э.). СПб., 2005. С. 64-65.
9 Bülz M. De provinciarum Romanorum Quaestoribus. Leipzig, 1893. S. 53-54.
10Абрамзон М.Г. Указ. соч. С. 64.
11 Sobeck F. Op. cit. S. 62.
12 Цицерон. Письма. Перевод и комментарии В.О. Горенштейна. М., 1994. С. 133.
13 Mommsen Th. Römische Forschungen. Berlin, 1879. Bd. 2. S. 434.
14Bülz M. Op. cit. S. 68-69.
15 Подробно о них см.: Schleußner B. Op.cit. S. 9-100.
16 Ibid. S. 101-240.
17 Ibid. S. 101-110.
18Mommsen Th. Römisches Staatsrecht. Leipzig, 1887. Bd. 2. S. 696-697.
19 Подробно см.: Schleußner B. Op. cit. S. 110-147.
20 Козленко А.В. Военная история античности: полководцы, битвы, оружие. Словарь-справочник. Минск, 2001. С. 200.
21 Mommsen Th. Op. cit. 2. S. 677.
22 Willems P. Le Sénat de la république romaine. Aalen, 1968. Vol. 2. P. 608.
23 Madvig J.N. Die Verfassung und Verwaltung des römischen Staates. Leipzig, 1882. Bd. 2. S. 517.
24 Herzog E. Geschichte und System der römischen Staatsverfassung. Leipzig, 1884. Bd. 1. S. 846.
25 Marquardt J. Römische Staatsverwaltung. Leipzig, 1881. Bd. 1. S. 526.
26 Scullard H.H. Roman Politics 220-150 B.C. Oxford, 1973. P. 104.
27 Schleußner B. Op. cit. S. 176-179.
28 Ibid. S. 186.
29 Ibid. Op. cit. S. 205.
30 Дементьева В.В. Квесторские provinciae за пределами Италии // Вестник РГГУ. Studia classica et mediaevalia. № 11. 2011 (в печати).
31 Дементьева В.В. Sortitio provinciarum квесторов Римской республики // Scripta antiqua. Вопросы древней истории, филологии и материальной культуры. М., 2011. Вып. 1 (в печати).
БИБЛИОГРАФИЯ
Абрамзон М.Г. Римское владычество на Востоке: Рим и Киликия (II в. до н.э. -74 г. н.э.). СПб., 2005.
Дементьева В.В. Квесторские provinciae за пределами Италии // Вестник РГГУ. Studia classica et mediaevalia. № 11. 2011 (в печати).
Дементьева В.В. Sortitio provinciarum квесторов Римской республики // Scripta antiqua. Вопросы древней истории, филологии и материальной культуры. М., 2011. Вып. 1 (в печати).
Козленко А.В. Военная история античности: полководцы, битвы, оружие. Словарь-справочник. Минск, 2001.
Корнелий Непот. О знаменитых иноземных полководцах. Из книги о римских историках. Перевод, статьи и комментарии Н.Н. Трухиной. М, 1992.
Короленков А.В., Смыков Е.В. Сулла. М., 2007. (ЖЗЛ. Вып. 1045).
Трухина Н.Н. Политика и политики «золотого века» Римской республики (II в. до н.э.). М., 1986.
Цицерон. Письма. Перевод и комментарии В.О. Горенштейна. Т. 2. М., 1994.
Bülz M. De provinciarum Romanorum Quaestoribus. Leipzig, 1893.
Herzog E. Geschichte und System der römischen Staatsverfassung. Bd. 1. Leipzig, 1884.
Kunkel W. Staatsordnung und Staatspraxis der Römischen Republik. 2. Abschnitt: Die Magistratur. München, 1995.
Madvig J.N. Die Verfassung und Verwaltung des römischen Staates. Bd. 2. Leipzig, 1882.
Marquardt J. Römische Staatsverwaltung. Bd.1. Leipzig, 1881.
Mommsen Th. Römische Forschungen. Bd. 2. Berlin, 1879.
Mommsen Th. Römisches Staatsrecht. Bd. 2. Leipzig, 1887.
Schleußner B. Die Legaten der römischen Republik. Decem legati und ständige Hilfsgesandte. München, 1978.
Scullard H.H. Roman Politics 220-150 B.C. Oxford, 1973.
Sobeck F. Die Quästoren der Römischen Republik. Inaugural-Dissertation. Trebnitz, 1909.
Willems P. Le Sénat de la république romaine. Vol. 2. Aalen, 1968.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
IG – Inscriptiones Graecae
V.V. Dementyeva
DIE LEGATEN-PROQUÄSTOREN IN DER RÖMISCHEN REPUBLIK AM ENDE 3. JH.–1 JH. V. CHR.
Der Beitrag ist sich den Legaten pro quaestore gewidmet. Legati, die die Quästorsfunktionen als Proquästoren erfüllt haben, haben nur außer Italien, in den Provinzen des Römischen Staates fungiert. Sie sind nach der Legationsbildung am Ende 3. Jh. v. Chr. entstanden.
Die Autorin meint, dass das staatsrechtlichen Einhändigungsmechanismus dem Legat der Vollmacht pro quaestore als Schlüsselmoment senatusconsultum gehabt hat. Dieses senatusconsultum wurde von dem Imperiumsträger, bei dem der Legat in Betrieb war, initialisiert. Der Legat hat dann seine Rechtsstellung als legatus mit dem Erhalten der proquästorichen Aufgaben aufrechterhaltet. Die Legaten pro quaestore waren bei weitem nicht immer die Senatoren, wahrscheinlich oft waren sie die römische Politiker am Anfang seiner Amtskarriere und haben vor der Proquästur keine Magistratur bekleidet.
Das Vorhandensein der Legaten-Proquästoren zeigt, dass der Begriff pro quaestore (die Proquästur als die niedrigste Promagistratur) war breiter, als man üblich meint. Dieser Begriff hat auf sich nicht nur die Vollmachtsprolongierung dem gewählten Quästor nach dem Verwaltungsjahr und nicht nur die Zuwahlen des Quästors, sondern auch die Zuweisung der Quästorskompetenz einem Mann, der in diesem Moment kein Magistrat war, aufgenommen.
САЙТ СОЗДАН ПРИ ПОДДЕРЖКЕ РОССИЙСКОГО ФОНДА ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ (РФФИ), ПРОЕКТ 10-06-00140-а
