Суриков И.Е. (Москва) Как назывался высший орган власти в демократическом афинском полисе?

И.Е. Суриков ^*

КАК НАЗЫВАЛСЯ ВЫСШИЙ ОРГАН ВЛАСТИ
В ДЕМОКРАТИЧЕСКОМ АФИНСКОМ ПОЛИСЕ?

^SUMMARY

Вопрос, вынесенный в заголовок данной статьи, пожалуй, многим покажется праздным, а то и попросту абсурдным. Всем прекрасно известно, что в любом полисе (таков уж один из базовых принципов этого типа государственности) официально высшим органом власти являлось народное собрание. Где-то его верховный статус был скорее номинальным, где-то он вполне соответствовал реальности, – как, например, в Афинах V–IV вв. до н.э., о которых здесь и пойдет речь. В условиях классической афинской демократии народное собрание абсолютно полномочно и безапелляционно распоряжалось всеми делами, большими и малыми¹.

Иными словами, вопрос ставится нами следующим образом: как называлось народное собрание в Афинах указанной эпохи? Парадокс в том, что, казалось бы, вопрос этот давным-давно решен, и ответ вообще не вызывает каких-либо сомнений. В любом общем труде, в любом учебнике можно прочесть: афинское народное собрание именовалось экклесией (ἡ ἐκκλησία). Данное положение принадлежит к незыблемым, к числу тех «китов», на которых стоит антиковедение.

Однако и самые крепкие устои, бывает, рушатся. Совсем недавно были высказаны весьма весомые и убедительные возражения против только что приведенного тезиса. Самое интересное, что выдвинул их не кто иной, как Могенс Хансен. Тот самый Хансен, выдающийся датский антиковед, который на сегодняшний день является, безусловно, крупнейшим в мире специалистом по афинскому народному собранию, посвятил этому институту много лет жизни, опубликовал о нем ряд важнейших работ² и всегда ранее называл рассматриваемый орган экклесией, как и все остальные его коллеги.

Строго говоря, от круга сюжетов, которые нас здесь интересуют, М. Хансен уже достаточно давно отошел; казалось, он нашел аргументированные, непротиворечивые решения буквально для всех проблем и сложностей, возникающих в связи с этой проблематикой. Как говорится, с чистым сердцем он обратился с начала 1990-х гг. к иной теме – феномену греческого полиса, создав для его изучения ставший всемирно известным центр³. Работа над этим воистину грандиозным проектом в основном завершена: опубликованы многочисленные сборники статей и коллективные монографии, издан полный каталог полисов эллинского мира, известных из источников, а также обобщающие труды о полисе, принадлежащие перу преимущественно самого Хансена⁴.

Завершать проект, вносить, так сказать, последние штрихи М. Хансен предоставил сподвижникам и ученикам, а сам в последнее время, судя по всему, возвратился к своей излюбленной теме – исследованию политических институтов афинской демократии⁵, прежде всего народного собрания и тесно связанного с ним суда присяжных (гелиеи). В 2010 г. он опубликовал довольно большую статью⁶, посвященную преимущественно соответствующей терминологии. Дело, впрочем, отнюдь не в размере: заведомо ясно, что статья специалиста такого уровня стоит нескольких увесистых монографий. В указанной работе в столь же полной мере, как в предыдущих исследованиях Хансена, проявились главные черты, в целом свойственные методу этого замечательного ученого, – максимальные, доходящие до какой-то фантастической степени скрупулезность и тщательность анализа, основанного на предельно полном учете всех имеющихся данных⁷. На базе такого анализа предлагается ряд оригинальных, интересных идей (с какими-то из них можно безоговорочно согласиться, какие-то пока еще нуждаются в осмыслении). Здесь мы остановимся лишь на одном из выводов, делаемых ученым, поскольку именно этот вывод представляется имеющим воистину принципиальное значение.

М. Хансен задался целью дать полную сводку значений термина δῆμος в афинских источниках классического времени (как нарративных, так и эпиграфических⁸) и сделал это, – разумеется, во всех случаях давая ссылки на релевантные тексты⁹. Получились следующие результаты. Слово δῆμος может означать: афинское государство (то есть выступает как синоним слова «полис»); демократическое государственное устройство (то есть выступает как синоним слова «демократия»¹⁰); народ как совокупность граждан (наиболее привычное нам значение, потому-то «демос» в русских переводах источников обычно и передается как «народ»); простой народ (такое словоупотребление встречается только в тенденциозных нарративных памятниках и никогда – в надписях); демократическая группировка в политической борьбе; дем, низшее административное подразделение афинского полиса¹¹.

Но одно из указываемых Хансеном значений мы специально оставили напоследок, для отдельного рассмотрения. А именно: δῆμος может означать «народное собрание». Первоначально отмечая это, датский ученый оговаривает, что в таких контекстах, получается, термин «демос» выступает синонимом термина «экклесия»¹². Однако в дальнейшем, приступая к более детальному разбору вопроса¹³, он делает важное уточнение: «Два термина – не полные синонимы. В документах (надписях и речах¹⁴) “экклесия” означает либо отдельно взятое заседание народного собрания (в множественном числе – несколько таких заседаний), либо место проведения заседания, и лишь только в очень исключительных случаях – само народное собрание как институт в абстрактном смысле. Более того, об “экклесии” никогда не говорится как о действующем субъекте. Принимает декрет или голосует поднятием рук всегда “демос”, никогда не “экклесия”. Я делаю вывод, что “экклесия” означает заседание народного собрания или место такого заседания, но само народное собрание – это не “экклесия”, это “демос”. Современные историки (в том числе и я сам) часто пишут, например, что “экклесия” была уполномочена принимать такие-то решения и т.п. Подобная идиома временами попадается у Платона или Аристотеля, но она не встречается в документах… Итак, настоящим названием народного собрания было “демос”… И это слово официально употребляется в данном смысле в сотнях декретов и в сотнях пассажей из речей, произносившихся в народном собрании, Совете или судах».

Просим прощения у читателей за приведение довольно обширной цитаты in extenso, но это было решительно необходимо, чтобы мысль датского исследователя стала вполне ясна. Разумеется, каждый свой тезис он обильно аргументирует ссылками на свидетельства источников, которые мы при цитировании опустили (интересующиеся могут ознакомиться с самой статьей Хансена, что мы и в целом рекомендуем сделать: чтение столь филигранно написанных работ приносит одновременно и методологическую пользу, и научное наслаждение).

Акцентируем еще раз ключевой момент: согласно выкладкам М. Хансена (а они представляются надежно доказанными), народное собрание в классических Афинах официально называлось «демос» (ὁ δῆμος), экклесией же чаще всего именовалось заседание этого органа. Важность рассмотренного здесь наблюдения трудно переоценить; оно сразу же влечет за собой ряд последствий для дальнейшего изучения афинской демократии, ее институтов и функционирования.

Прежде всего, теперь становится абсолютно ясно, что в источниках есть случаи (и их немало), когда многозначную лексему «демос» несравненно корректнее будет переводить именно через «народное собрание», а не через «народ», как обычно делается. И вот сразу один характернейший пример. Вспомним всем известное ἔδοξε(ν) τῇ βουλῇ καὶ τῷ δήμῳ. Это стандартная формулировка, которой начинались афинские декреты¹⁵. Перевод всегда стандартен: «Совет и народ постановили»¹⁶. А ведь, если вдуматься, подобное выражение, мягко говоря, не идеально – как бы оно ни было традиционно и общепринято. Оно не блещет точностью, в нем сочетаются понятия из разных таксономических порядков. Совет (в данном случае Совет Пятисот) – политический институт афинского полиса; народ же, если мыслить строго-терминологически, политическим институтом не является, это категория социально-демографическая, отчасти юридическая, но всё же не политическая¹⁷.

С учетом открытия Хансена (а это именно открытие, иным словом не назовешь) отныне имеем право ответственно переводить: «Совет и народное собрание постановили». И такой перевод будет единственно верным, соответствующим реальной процедуре принятия решений в Афинах: вначале проект постановления рассматривался в Совете Пятисот, вырабатывался предварительный текст (пробулевма)¹⁸, который затем и выносился на рассмотрение народного собрания – для обсуждения и окончательного принятия.

Можно сколь угодно множить примеры того, как в целом ряде контекстов понимание термина ὁ δῆμος как «народное собрание», а не «народ, демос» значительно удачнее. Мы ограничимся лишь еще парой фраз из надписи IG. II^². 1, о которой уже упоминалось.

Προσαγαγεν δὲ τὴν πρεσβεία[ν τῶν Σαμίων ἐς τὸν δῆμ]ον…¹⁹ В наиболее авторитетном на сегодняшний день издании П. Родса и Р. Осборна видим следующий перевод: “Bring the Samian embassy before the people…” (курсив наш – И.С.)²⁰. А с учетом вышеизложенного переводить следует: «Ввести посольство самосцев в народное собрание…». Ибо трудно представить как можно ввести послов «в народ». Вывести на улицу и показать добрым людям?

…καθάπερ ἡ βολὴ προβολεύσασα [ἐς τὸν δῆμον ἐσ]ήνεγκεν… Перевод Родса и Осборна: “…as the council in its probouleuma brought before the people…” (курсив в первом случае принадлежит авторам, во втором случае наш – И.С.)²¹. Перед нами абсолютно аналогичный случай. Соответственно, переводим: «…в таком виде, в каком Совет, предварительно обсудив проект, внес его на рассмотрение народного собрания…».

Подчеркнем сразу: мы отнюдь не питаем надежды на то, что предлагаемые нами (в общем-то, резонные) коррективы для этого и подобных случаев будут немедленно (или в обозримом будущем) приняты научным сообществом. Бремя традиции чаще всего одерживает верх над доводами разума. Так, несколько лет назад мы писали²² о том, что постоянно встречающееся в исследовательской литературе обозначение самых первых, «до-геродотовских» греческих историков (Гекатея и др.) как «логографов» решительно неприемлемо (термин λογογράφοι в античности никогда не употреблялся в этом смысле). Однако так писали, пишут и будут писать; «логографы», разумеется, останутся в терминологическом арсенале антиковедов²³. Несомненно, так же будет и в случае с «экклесией». Наш долг, тем не менее, заключался в том, чтобы указать на принципиально новые возникшие обстоятельства, которые, думается, должны рано или поздно оказать свое действие²⁴.

И еще на одной импликации вышесказанного нам хотелось бы остановиться. Здесь мы делаем шаг, который не делает (и, наверное, никогда не сделает) сам М. Хансен. Имеем в виду вот какую коллизию. В высшей степени дискуссионным является вопрос о тождестве или различии народного собрания и суда присяжных (гелиеи) в Афинах. Существуют две основные точки зрения. Одна из них, наиболее интенсивно, неустанно, из работы в работу отстаиваемая как раз Хансеном²⁵, предполагает, что гелиея с самого начала не имела ничего общего с экклесией, а была отдельным институтом (в отечественной историографии такого же представления придерживается Т.В. Кудрявцева²⁶). Однако, при всем уважении к авторитету выдающегося датского антиковеда, нам, не скроем, куда больше импонирует иное мнение²⁷, согласно которому гелиея, по меньшей мере на первых этапах своей истории, была практически тождественна народному собранию, но просто представляла, так сказать, его иную «ипостась» или функциональную разновидность. Когда коллектив граждан собирался, чтобы принимать законы или выбирать должностных лиц, такой сход назывался экклесией. А когда те же граждане заседали, чтобы разбирать судебные дела, они представляли собой уже гелиею.

Свою позицию мы неоднократно высказывали и аргументировали ранее²⁸. А теперь, кажется, можно наконец расставить точки над i. Демос – афинское народное собрание (общее обозначение)²⁹. Экклесия – заседание народного собрания для рассмотрения законодательных или электоральных вопросов. Гелиея – заседание того же органа, но для разбора судебных дел³⁰.

Для полного обоснования предлагаемой здесь конструкции необходимо, собственно, одно, – чтобы в источниках термин «демос» применялся не только по отношению к тому, что мы называем «экклесией», но и по отношению к гелиастам. И такие примеры есть (Aeschin. I. 141; Hyper. I. 28–29; Din. III. 19). М. Хансен, будучи честным и ответственным ученым, не замалчивает наличие этих пассажей. Но, конечно же, являясь представителем полярно противоположной (по сравнению с нашей) точки зрения, он старается всячески минимизировать их значение. А напрасно… Ведь, что ни говори, все свидетельства, на которые мы тут ссылаемся, находятся в судебных речах ораторов, которые сам же Хансен ставит весьма высоко в источниковом плане и фактически приравнивает к документам. Не будем, в отличие от него, допускать непоследовательность.

Более того, если бы до нашего времени дошло не столь мало судебных речей V в. до н.э.³¹, случаев, когда гелиастов называют демосом, было бы гораздо больше. Ведь в следующем столетии дифференциация институтов продвинулась в Афинах значительно больше (была введена коллегия номофетов для приятия законов и т.п.).

К началу статьи

ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ

^*Суриков Игорь Евгеньевич, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.

К началу статьи

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Hansen M.H. Was Athens a Democracy? Popular Rule, Liberty and Equality in Ancient and Modern Political Thought. Copenhagen, 1989. P. 20; Суриков И.Е. Державный демос – правитель и подданный (власть и социокультурная норма в демократических Афинах V в. до н.э. // Правитель и его подданные: социокультурная норма и ограничения единоличной власти. М., 2008. С. 75.

² См., в частности: Hansen M.H. The Athenian Ecclesia: A Collection of Articles 1976–1983. Copenhagen, 1983; idem. The Athenian Assembly: In the Age of Demosthenes. Oxf., 1987; idem. The Athenian Ecclesia II: A Collection of Articles 1983–1989. Copenhagen, 1989.

³ К оценке деятельности М. Хансена на этом поприще см.: Суриков И.Е. Изучение феномена полиса в западной историографии на рубеже XX–XXI вв.: Копенгагенский центр М. Хансена // SH. Вып. 4. М., 2004. С. 164–176.

⁴ В т.ч.: Hansen M.H. Polis and City-State: An Ancient Concept and its Modern Equivalent. Copenhagen, 1998; idem. Polis: An Introduction to the Ancient Greek City-State. Oxf., 2006.

⁵О значении их анализа для наилучшего постижения сущности афинской демократии он давно уже писал: Hansen M.H. The Athenian Ecclesia II… P. 263–269. Мы с ним в этом отношении полностью солидарны: Суриков И.Е. Остракизм в Афинах. М., 2006. С. 11–13.

⁶ Hansen M.H. The Concepts of Demos, Ekklesia, and Dikasterion in Classical Athens // GRBS. 2010. Vol. 50. P. 499–536.

⁷ Эту черту работ Хансена нам и раньше доводилось подмечать: Суриков И.Е. Изучение феномена полиса… Passim. Сказанное, разумеется, ни в коей мере не означает, что мы во всем солидаризируемся со взглядами этого ученого. Напротив, нам, пожалуй, чаще приходилось полемизировать с ним, чем соглашаться. Например: Суриков И.Е. Остракизм… С. 248 сл., 477 слл. и др.; он же. Еще раз об афинской гелиее // ДП. 2008. № 2 (22). М., 2010. С. 8–24. Критику некоторых положений Хансена (впрочем, не во всём корректную и подчас искажающую его взгляды) см. также в: Кудрявцева Т.В. Народный суд в демократических Афинах. СПб., 2008. С. 415 слл.

⁸ На эпиграфические памятники им делается даже больший акцент, поскольку они, во-первых, заведомо современны эпохе, во-вторых, будучи документальными, более объективны и менее тенденциозны.

⁹ Hansen M.H. The Concepts… 502ff.

¹⁰ Так, часто встречающееся выражение καταλύειν τὸν δῆμον означает, конечно, не «уничтожать народ», а «уничтожать, свергать демократию»; речь идет не о массовых убийствах, а о государственном перевороте.

¹¹ О демах см.: Osborne R. Demos. The Discovery of Classical Attica. Cambridge, 1985; Whitehead D. The Demes of Attica 508/7 – ca. 250 B.C. Princeton, 1986; Суриков И.Е. ΔΗΜΟΤΕΥΤΑΙ: Политическая элита аттических демов в период ранней классики (К постановке проблемы) // ВДИ. 2005. № 1. С. 15–33. В последней работе мы указываем, в частности, и на коллизию, проистекавшую из возможного смешения значений понятия δῆμος – «народ» и «дем». Впрочем, строго говоря, народ – это ὁ δῆμος, с определенным артиклем, а дем – просто δῆμος.

¹² Hansen M.H. The Concepts… P. 502.

¹³ Ibid. P. 507ff.

¹⁴ Здесь нужно пояснить, что Хансен относит речи ораторов, дошедшие до нас от V–IV вв. до н.э., скорее как документальные, а не нарративные источники, приближает их по значимости к эпиграфическим памятникам. В подобном подходе есть, нам кажется, некоторое преувеличение (кто же не знает об элементах тенденциозной субъективности в памятниках классического афинского красноречия?), но он, бесспорно, имеет право на существование.

¹⁵ О процедуре принятия декретов в Афинах и других греческих полисов см. наиболее подробно: Rhodes P.J., Lewis D.M. The Decrees of the Greek States. Oxf., 1997.

¹⁶ Аналогично и в переводах на другие новые европейские языки; например, на английский – “resolved by the council and the people” (Rhodes P.J., Osborne R. Greek Historical Inscriptions 404–323 BC. Oxf., 2007. P. 13, в связи с надписью IG. II². 1; пример взят практически наугад, поскольку он типичен).

¹⁷Правда сразу припоминается знаменитая римская формула SPQR. Однако, на наш взгляд, полностью тождественной параллелью к рассматриваемой афинской формулировке она всё же не является. В специфических условиях римского государства сенат являлся не только политическим органом, но и нес на себе сильный отпечаток социально-юридического феномена (сословия). В демократических Афинах, где внутри гражданского коллектива сословные перегородки отсутствовали, ничего подобного не было.

¹⁸ О пробулевтической функции Совета см.: Суриков И.Е. ΒΟΥΛΑΙ в Афинах (Эпоха архаики) // SH. Вып. 5. М., 2005. С. 3–22.

¹⁹ Декрет принят в 403/402 гг. до н.э. Только что произошел официальный переход Афин на ионийский алфавит со староаттического (так называемая «реформа Евклида», которую правильно было бы называть реформой Архина). Новшество, ясное дело, прижилось не моментально, и в тексте надписи иногда промелькивают староаттические написания.

²⁰ Rhodes P.J., Osborne R. Op.cit. P. 13.

²¹ Ibid. P. 15.

²² Суриков И.Е. ΛΟΓΟΓΡΑΦΟΙ в труде Фукидида (I. 21. 1) и Геродот (Об одном малоизученном источнике раннегреческого историописания) // ВДИ. 2008. № 2. С. 25–37.

²³ Вот хотя бы последний по времени пример – монография, в которой ранние историки именуются логографами: Строгецкий В.М. Становление исторической мысли в Древней Греции и возникновение классической греческой историографии: Геродот, Фукидид, Ксенофонт. Ч. 1: Геродот. Нижний Новгород, 2010. С. 91 слл. С нашей аргументацией против употребления этого термина В.М. Строгецкий знаком, но, похоже, недопонял ее (в чем автор этих строк, разумеется, должен винить только себя, – значит, недостаточно внятно изложил свои мысли).

²⁴ Строго говоря, удивляться приходится скорее тому, что аберрация относительно именования афинского народного собрания «экклесией» так долго держалась в науке и только сейчас была разоблачена Хансеном (который, напомним, ранее и сам был в ее власти). Подозреваем, что следует говорить об «историко-терминологическом давлении» вот в каком смысле. Позже, в христианскую эпоху термин ἐκκλησία приобрел устойчивое значение Церкви как собрания верующих (от него, кстати, произошли и слова, означающие Церковь в некоторых современных западноевропейских языках, например, во французском). Тем труднее было (и будет) отказаться от представления, что экклесия в принципе есть некое собрание как институт.

²⁵ Hansen M.H. The Sovereignty of the People’s Court in Athens in the Fourth Century B.C. and the Public Action against Unconstitutional Proposals. Odense, 1974. P. 20; idem. Demos, Ecclesia and Dicasterion in Classical Athens // GRBS. 1978. Vol. 19. No. 2. P. 111–120; idem. The Athenian Assembly… P. 128; idem. The Athenian Ecclesia II… P. 241; idem. The Political Powers of the People’s Court in Fourth-Century Athens // The Greek City: From Homer to Alexander. Oxf., 1991. P. 216ff. Ср. также: Welwei K. -W. Die Entwicklung des Gerichtswesens im antiken Athen: Von Solon bis zum Ende des 5. Jahrhunderts v.Chr. // Große Prozesse im antiken Athen. München, 2000. S. 17.

²⁶ Кудрявцева Т.В. Ук.соч. Passim.

²⁷ См., например: Rhodes P.J. Ἐἰσαγγελία in Athens // Journal of Hellenic Studies. 1979. Vol . 99. P. 109–114; Humphreys S. The Evolution of Legal Process in Ancient Attica // Tria Corda: Scritti in onore di A. Momigliano. Como, 1983. P. 237.

²⁸ Суриков И.Е. Некоторые проблемы истории афинской гелиеи // ДП. 2005. № 2 (16). С. 8–20; он же. Еще раз…

²⁹ Естественно, имеется в виду «демос» в одном из своих смыслов. О множественности значений этого слова см. выше. Как известно, для лексики классических языков характерна не только богатая синонимика, но и полисемантичность многих лексем.

³⁰ Разумеется, неизбежен ряд оговорок. Во-первых, в качестве гелиеи народное собрание заседало, как правило, не toto corpore, а по коллегиям (дикастериям). Во-вторых, к разбору судебных дел допускались лишь граждане не моложе 30 лет (в экклесиях же можно было принимать участие с 20, а то и с 18 лет). В-третьих, судили только граждане, принесшие присягу на Ардетте. Подразумеваемое «в четвертых, и прошедшие жеребьевку» – не более чем историографический миф, о чем мы и ранее неоднократно писали.

³¹ От V в. до н.э. до нас дошли, в сущности, судебные речи одного Антифонта. Заметим, кстати, что колоссальная роль этого оратора у нас до сих пор не оценена по достоинству. Антифонт – единственный автор V в. до н.э., пока не переведенный на русский язык. Рано или поздно мы ликвидируем эту лакуну, а пока см.: Суриков И.Е. Antiphontea I: Нарративная традиция о жизни и деятельности оратора Антифонта // SH. Вып. 6. М., 2006. С. 40–68; он же. Antiphontea II: Антифонт-оратор и Антифонт-софист – два лица или все-таки одно? // SH. Вып. 7. М., 2007. С. 28–43; он же. Antiphontea III: Друзья и враги Антифонта (просопографический этюд) // SH. Вып. 8. М., 2008. С. 67–95; он же. Antiphontea IV: Фрагменты речей Антифонта как исторический источник (перевод и комментарий) // SH. Вып. 9. М., 2009. С. 1–27; он же. Antiphontea V: Философские фрагменты Антифонта // SH. Вып. 10. М., 2010. С. 25–65. Упомянем важнейшее в мировой историографии исследование об Антифонте (почти достигающее уровня наших работ): Gagarin M. Antiphon the Athenian: Oratory, Law, and Justice in the Age of the Sophists. Austin, 2002. Заметим, что все речи Антифонта посвящены делам об убийствах и, стало быть, произносятся не в гелиее.

К началу статьи

БИБЛИОГРАФИЯ

Кудрявцева Т.В. Народный суд в демократических Афинах. СПб., 2008.
Строгецкий В.М. Становление исторической мысли в Древней Греции и возникновение классической греческой историографии: Геродот, Фукидид, Ксенофонт. Ч. 1: Геродот. Нижний Новгород, 2010.
Суриков И.Е. Изучение феномена полиса в западной историографии на рубеже XX–XXI вв.: Копенгагенский центр М. Хансена // SH. Вып. 4. М., 2004. С. 164–176.
Суриков И.Е. ΔΗΜΟΤΕΥΤΑΙ: Политическая элита аттических демов в период ранней классики (К постановке проблемы) // ВДИ. 2005. № 1. С. 15–33.
Суриков И.Е. ΒΟΥΛΑΙ в Афинах (Эпоха архаики) // SH. Вып. 5. М., 2005. С. 3–22.
Суриков И.Е. Некоторые проблемы истории афинской гелиеи // ДП. 2005. № 2 (16). С. 8–20.
Суриков И.Е. Остракизм в Афинах. М., 2006.
Суриков И.Е. Antiphontea I: Нарративная традиция о жизни и деятельности оратора Антифонта // SH. Вып. 6. М., 2006. С. 40–68.гш
Суриков И.Е. Antiphontea II: Антифонт-оратор и Антифонт-софист – два лица или все-таки одно? // SH. Вып. 7. М., 2007. С. 28–43.
Суриков И.Е. Державный демос – правитель и подданный (власть и социокультурная норма в демократических Афинах V в. до н.э. // Правитель и его подданные: социокультурная норма и ограничения единоличной власти. М., 2008. С. 67–80.
Суриков И.Е. ΛΟΓΟΓΡΑΦΟΙ в труде Фукидида (I. 21. 1) и Геродот (Об одном малоизученном источнике раннегреческого историописания) // ВДИ. 2008. № 2. С. 25–37.
Суриков И.Е. Antiphontea III: Друзья и враги Антифонта (просопографический этюд) // SH. Вып. 8. М., 2008. С. 67–95.
Суриков И.Е. Antiphontea IV: Фрагменты речей Антифонта как исторический источник (перевод и комментарий) // SH. Вып. 9. М., 2009. С. 1–27
Суриков И.Е. Еще раз об афинской гелиее // ДП. 2008. № 2 (22). М., 2010. С. 8–24.
Суриков И.Е. Antiphontea V: Философские фрагменты Антифонта // SH. Вып. 10. М., 2010. С. 25–65.
Gagarin M. Antiphon the Athenian: Oratory, Law, and Justice in the Age of the Sophists. Austin, 2002.
Hansen M.H. The Sovereignty of the People’s Court in Athens in the Fourth Century B.C. and the Public Action against Unconstitutional Proposals. Odense, 1974.
Hansen M.H. Demos, Ecclesia and Dicasterion in Classical Athens // GRBS. 1978. Vol. 19. No. 2. P. 111–120.
Hansen M.H. The Athenian Ecclesia: A Collection of Articles 1976–1983. Copenhagen, 1983.
Hansen M.H. The Athenian Assembly: In the Age of Demosthenes. Oxf., 1987.
Hansen M.H. The Athenian Ecclesia II: A Collection of Articles 1983–1989. Copenhagen, 1989.
Hansen M.H. Was Athens a Democracy? Popular Rule, Liberty and Equality in Ancient and Modern Political Thought. Copenhagen, 1989.
Hansen M.H. The Political Powers of the People’s Court in Fourth-Century Athens // The Greek City: From Homer to Alexander. Oxf., 1991. P. 215–243.
Hansen M.H. Polis and City-State: An Ancient Concept and its Modern Equivalent. Copenhagen, 1998.
Hansen M.H. Polis: An Introduction to the Ancient Greek City-State. Oxf., 2006.
Hansen M.H. The Concepts of Demos, Ekklesia, and Dikasterion in Classical Athens // GRBS. 2010. Vol. 50. P. 499–536.
Humphreys S. The Evolution of Legal Process in Ancient Attica // Tria Corda: Scritti in onore di A. Momigliano. Como, 1983. P. 229–256.
Osborne R. Demos. The Discovery of Classical Attica. Cambridge, 1985.
Rhodes P.J. Ἐἰσαγγελία in Athens // Journal of Hellenic Studies. 1979. Vol. 99. P. 109–114.
Rhodes P.J., Lewis D.M. The Decrees of the Greek States. Oxf., 1997.
Rhodes P.J., Osborne R. Greek Historical Inscriptions 404–323 BC. Oxf., 2007.
Welwei K. -W. Die Entwicklung des Gerichtswesens im antiken Athen: Von Solon bis zum Ende des 5. Jahrhunderts v.Chr. // Große Prozesse im antiken Athen. München, 2000. S. 15–29.
Whitehead D. The Demes of Attica 508/7 – ca. 250 B.C. Princeton, 1986.

К началу статьи

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ВДИ – Вестник древней истории
ДП – Древнее право
GRBS – Greek, Roman and Byzantine Studies
IG – Inscriptiones Graecae
SH – Studia historica

Back to the beginning

SUMMARY

I.E. Surikov

WHAT WAS THE NAME OF THE SUPREME GOVERNMENT BODY IN THE DEMOCRATIC ATHENIAN POLIS?

It is well-known that in any Ancient Greek polis the Assembly of citizens was the supreme power, – at least formally, and in democratic cities like Athens really, too. So, the question is: how Classical Athenians named their Assembly? Traditionally, it is thought that such a name was the ἐκκλησία, and, until very recently, nobody challenged this view. But M.H. Hansen, in his paper published in 2010, showed very persuasively that, as a matter of fact, Athenians called their Assembly the δῆμος (it is one of meanings of this highly polysemantic noun), and the word ἐκκλησία meant a meeting of the Assembly. This paradoxical observation is exhaustively proved by Hansen on the source data and appears to be a full-scale discovery, with many important implications. For example, now the correlation of terms δῆμος, ἐκκλησία and ἡλιαία becomes much clearer. The δῆμος is the Assembly as such; the ἐκκλησία is a meeting of the Assembly for deciding legislative and electoral matters; the ἡλιαία is a meeting of the same body, but on judicial matters.